Маша медленно шла по огромному гулкому залу аэропрта, оглядываясь в пестрой толпе. Она впервые была в Шереметьево и растерялась среди множества мониторов с непонятной информацией, реклам, ярких витрин маленьких магазинчиков;
Маша поднялась на экскалаторе на вторрой этаж. Под потолком пропели электронные колокольчики, и деловитый голос дикторши объявил, что в правом крыле заканчивается регистрация на рейс до Нью-Йорка. Маша двинулась направо и в очереди у таможни увидела наконец Максима. Он в последний раз обнимался с одноклассниками, жал руки, целовался с девчонками. Ободряюще подмигнул матери с отцом, поднял чемодан и шагнул следом за Сью к турникету...- Максим, - негромко окинула Маша.
Он обернулся. Одноклассники удивленно уставились на нее. Мать беззвучно ахнула. Галя, сдерживая злорадную ухмылку, отступила за спины.
- Я не могу... - истерически всхлипнула Сью. - Я ее боюсь! Я боюсь ее!
Маша, не замечая никого вокруг, робко взяла его за руку.
- Пойдем со мной. Пожалуйста, - тихо попросила она.
Максим досадливо сжал зубы. Сбросил ее руку, грубо повернул за плечо и отвел в сторону.
- Я тебе все объяснил! Что тебе еще нужно? Я же сказал: я вернусь!
- Ты не вернешься...
- Я тебе обещаю, я клянусь, я вернусь за тобой! Ну не ты дурой. Ты же выглядишь, как последняя дебилка! Уйди, ради Бога! - Он шагнул было, но Маша намертво вцепилась ему в куртку:
- Не уходи!
Одноклассники прятали глаза, чтобы не видеть этой жалкой сцены.
-Да отвяжись ты в конце концов! - Максим отшвырнул ее.
- Максим! - отчаянно крикнула она.
Максим оглянулся через плечо - и замер так, вполоборота. Маша двумя руками держала перед собой наган.
Кто-то из одноклассников присвистнул. Пассажиры других рейсов, стоящие в очереди на таможню, с интересом оборачивались посмотреть - это действительно было забавно: маленькая девочка с громадным тяжелым револьвером в руках.
Максим видел тусклые свинцовые головки пуль в гнездах барабана, дрожащие пальцы на спуском крючке, темные Машины глаза глаза. Он чуть повел назад рукой, останавливавая шагнувшего к ним отца. Быстро, не поворачивая головы, глянул по сторанам: охраники, переговариваясь в прижатые к губам рации, подтягивалась ближе за спиной у Маши.
- Хорошо. Я остаюсь. - Он попытался улынуться. - А теперь опусти пушку, и пойдем. не под конвоем же ты меня поведешь, - засмеялся он. - Дай сюда эту игрушку... - Он осторожно, без резрезких движений, поднял руку и шагнул вперед. - Ну? .. Дай...
- Мария! - крикнула Раиса Николаевна.
Маша оглянулась на бегущих к ней директрису и Губана. В то же мгновение Максим метнулся вперед, пытаясь перехватить револьвер за ствол, и маша судорожно надавила на спуск.
Опомнившись наконец, кинулись в рассыпную пассажиры, запинаясь о багаж, хватая на руки детей. Сразу несколько дюжих охранников налетели на Машу, выбили наган и повалили, прижимая к полу. Она успела еще найти глазами Сью и торжествующе крикнула:
- на! Забирай! - и рассмеялась.
На звук выстрела, на крики собралась толпа, охранники стояли кольцом, оттесняя любопытных. Мигали вспышки, туристы, проталкиваясь вперед, тянули камеры над головой, спеша снять редкий кадр.
Майк выдернул из толпы рыдающую Сью и почти оттащил ее к таможне.
- Иди! Только тебя здесь не хватало! Улетай!
- Максим! - сью рвалась обратно.
- Он умер! - заорал Майк. - Умер! Умер, понимаешь! Вали отсюда! - Он толкнул Сью. - Катись, откуда приехала!
"Боинг" пронесся по бетонке и, поджимая шасси, круто пошел вверх.
Сью сидела, отвернувшись от соседей, привалившись лбом к холодному стеклу иллюминатора, - уже без слез, только дрожа всем телом и зябко обнимая себя за плечи. Она вдруг увидела внизу, на шоссе, мчащиеся параллельно взлетной полосе милицейскую машину и следом желтый санитарный фургон. машины стремительно уменьшались, и вот уже две точки, синяя и желтая, ползли по серой ниточке асфальта среди заснеженных березовых перелесков. Потом они свернули налево, к огромному городу, раскинувшемуся до горизонта, а самолет, кренясь, стал забирать вправо.
Маша сидела в милицейской машине, зажатая плечами двух рослых оперативников. В немигающих опустевших глазах ее отражалась только бегущая навстречу дорога. Потом она вдруг встрепенулась, забеспокоилась, оглянулась на санитарный фургон. Убедившись, что Максим здесь и следует за ней, она опять затихла с мягкой, покойной улыбкой на губах.
Вот такой печальный конец... но этот конец меня так завораживает.. Еще тогда, когда я смотрела фильм по этой книге, мне всегда нравилась последняя сцена, когда Маша глубоким взглядом смотрела на санитарную машину и радовалась, что Максим едет за ней, а не в Америку... Не знаю, не могу передать мое чувтво к последним строкам!